Пятый класс я не запомнила.Но вот в шестом у нас появилась новая учительница математики,которая стала и нашим классным руководителем.
Вся необычная.Внешность-жгучая,возраст-самая молодая во всей школьной гвардии учителей,имя-необычное,звучало как песня-Фиалковская Адель Леонтьевна.Всё сразу всем ясно.
Умница,спокойная,справедливая(старалась),неравнодушная.Жила со старой(мне казалось-старой) матерью,таскалась с нами везде,по горам и долам.И потом,уже выйдя замуж и с большим уже пузом ,не бросила этого занятия.Естественно,у неё были любимчики,мальчишки,особенно один,но она так старалась бороться с этим чувством,была сурова и требовательна к любимчику.Он,как и все ,чувствовал её неравнодушие к нему и ,особенно в старших классах ,просто наглел.Но,она сама была в этом виновата.
А в общем она была для меня совсем нормальной,а вот я для неё?
Она меня никак не выделяла,а после одного случая старалась не замечать.
Судьба.
читать дальшеЖили мы напротив школы в двухэтажном доме на восемь квартир.Дом был построен немецкими пленными,капитально,с кирпичными стенами в полметра.В каждой квартире была ванная комната с титаном и отдельно-туалет.Это был почти единственный дом в нашем районе с такими удобствами.Широкая лестница,деревянный крашенный пол.Под этой лестницей Андрей Косолапов первый раз поцеловал меня,а мама стояла в дверях квартиры и грозно звала меня домой.Но места под лестницей было достаточно,чтобы нас никто не видел.
И вот как то припозднившись,отец ,подоив корову, нёс молоко в дом,увидел под лестницей мирно спящего мужа нашей Адели.Там было и удобно,тепло,чисто,деревянный пол.Он спал положив себе кулак под щёку.Пьяный.Муж у Адели не пил.И споить его было просто,он был маленький ,щуплый.Где и что,и кто осталось тайной.Но отец посчитал,что оставлять его под лестницей нельзя, принёс его в квартиру,мама постелила свежую постель в большой комнате на диване,там у нас никто не спал,мои сёстра и брат и не заметили,а я этого человека знала и наблюдала с интересом.Но ничего не произошло.Он продолжал сладко спать и мы тоже все улеглись по своим местам.Утром,умываясь и собираясь, выглядел он очень смущённым и ушёл первым.Как только муж моего классного руководителя покинул наш дом,отец строго нам приказал держать язык за зубами.Маленькие ничего не поняли,а я крепко закрыла рот.даже самой лучшей подруге ничего не сказала.А Аделя?Она и вовсе перестала меня замечать.Она оказалась у меня,как бы в заложниках.Встретив маму на улице,она сухо её поблагодарила,мама рассказывала об этом отцу.А потом,уже в классе десятом,выйдя из себя( мы же её и вывели)она бросила нам в лицо фразу:"А вы знаете,как это быть под немцем?"Она сама с Украины.Сказала и осеклась.И я приняла эту фразу,как и все.Почти никак,безразлично.Она же мучилась и сказала об этом моей маме,она боялась,что задела меня.Я в классе одна была немкой.И мама мне это передала.Почему Аделя не поговорила со мной,понять не могу.В десятом классе я уже не такие выпады не реагировала.
Я очень рано поняла,что я чужая для всех окружающих меня людей,кроме моих родных.Я к этому привыкла.Я привыкла с малых лет быть фашисткой.Для меня,ребёнка четырёх-пяти лет было привычно заслышав это слово,знать,что это про меня.Я не пугалась,когда среди ночи вламывались люди в форме,будили нас,толкали в машину и потом долго,молча сидеть в безликой комнате,просто сидеть,не спать,не плакать,а ждать.Не знаю чего.Мама нас кутала,была спокойна,значит и переживать нечего.Родители были рядом.Отца о чём-то спрашивали,а потом мы были опять дома.И никогда,ни разу родители об этом не говорили.Ничего нам,детям, не объясняли,не рассказывали.И у нас никогда не возникали вопросы.И я знаю почему.Это был страх.Родители боялись за нас,а мы боялись просто так.Потому что было непонятно.А когда непонятно-всегда страшно.
Но однажды отец победил.Он подал в суд на соседку,тётю Фросю.И мне пришлось рассказывать в суде,что это ,наша соседка,постоянно,только завидев меня,кидается на меня,ребёнка четырёх-пяти лет со злобой и ненавистью,крича на весь двор это дурацкое слово "фашистка".Я не знала,что оно обозначает,но я чувствовала,что это слово было хуже матерного.И отец нас защитил.Тётя Фрося после этого суда стала тихой и спокойной.Ни разу больше не обозвала она меня.Может ей самой стало страшно.
И Аделя тоже испугалась.Но я закалённая с рождения.
С Аделей мы потом подружились.Когда я уже училась в институте.Мы долгое время переписывались и изредка встречались.И я думаю,что стараясь донести до нас не только математику,но и многое другое,человеческое,она сама училась у нас.И это для учителя самое правильное.Когда обоюдно.